Ещё было такое. Мы насобирали на полях четыре мешка сои вместе с землёй и стояли мешки в сенцах. Вдруг, приезжает милиция и Остапенко Михаил. Мешки эти забрали, а та соя чистая что мы принесли раньше - стояла на плите варилась. Остапенко хотел её забрать, а я сказала: "Заберёте сою и я вместе с нею умру. Чем кормиться?". Не забрал. Оставил. Я побежала упредить Гавриленчиху, чтобы спрятала сою, она успела зараньше зарыть мешки под сено. У неё остались целые, не нашли.

   Приезжает как-то Остапенко Михаил снимать проволоку с огорода. Мы с мамой не дали, а у Анастасии Рулёвой сняли, смотали на какой-то валик и увезли, огород остался разгороженный. Люди говорили, что когда его дом продали, так этой проволоки нашли много.

   Ещё мы на фронт готовили посылки и Остапенко велел приносить их к нему домой. Я носила к нему домой посылку там были: воротнички, варежки, носки вязала я сама, тоже говорили, что ни на какой фронт он не посылал эти посылки.

   Помню, как люди в голодный год скот держали. Травы и сена свежего не было, а только было то, чем покрыты были сарайчики. Сено слежавшееся - чёрное. Коровы и особенно молодняк ели эти крохи гнилого сена, на ногах стоять не могли, падали, а встать сами не могли. Мы, женщины, собирались подворно и ремнями с каких-то сортировок, подкладывали скотине под живот и все дружно поднимали. Скот трясся от бессилия, языком всё время хотят что-то хватать, а ухватить было нечего. Волки воровали телят из стада и разрывали, а мы находили только куски от них.

   На поле травы тоже не было. Моя мама Анна Сергеевна где-то по затенённым местам находила спорыш, срезала ножницами и варила суп. Только соя выручала нас! Берегли её из года в год, варили помаленьку, чтоб на дольше хватило.

   Вода в речке не пересыхала, видимо из-за того, что мельница на речке стояла.

   Мы всей семьёй спали на вышке, чуть свет, ещё темно, уже Остапенко стучится: "Вставайте! На работу пора!".

   Однажды мы узнали, что дальних полях выросли здоровенные арбузы. Я и Гавриленко Клава пошли воровать. По два арбуза взяли, больше не унести. принесли домой. Боже мой! Какая радость! А там, на полях, объездчики были, они заметили, что ямочки есть, где арбузы лежали, а арбузов нету. Давай на конях туда-сюда ездить, народ гонять, как воробьёв.

   А как-то в подполье я нашла на завалинке картошечку меленькую, засыпанную землёй, почистила тоненько-тоненько. а тут заходит один мужчина к нам и давай эти шкурочки есть сырыми и грязными, потом где-то нашёл пшеницы сухой и сырой наелся. Его раздуло. Он потом в больницу попал, еле отходили. Потом он всё-таки умер.